Рабочее. Начали работу, подготовку к съемкам большого документального фильма. В моем любимом жанре: расследования. С достойным бюджетом. Формата центральных федеральных каналов. Команду набрал, сейчас долго будем собирать материал, затем снимать интервью, делать скрытые съемки, засылать корреспондентов в тыл врага, и снимать самое забавное — игровые реконструкции (видели, наверное, такое по ТВ не раз, где Сталин ходит трубку курит или девушка бежит и рыдает, и все такое, это всегда зрелищно, хотя это не художественное кино).

В общем, документальное расследование готовить, писать, монтировать и снимать это само по себе всегда круто. Я такое люблю. Я в свое время для ТВ и для частных заказчиков порядка двадцати фильмов таких снял (ссылку на некоторые брошу в камменты, кому интересно). И рад это снова делать для хороших людей. Делаю полный продакшн. Тема очень острая и непростая, в ней задействованы сотни тысяч человек по всему СНГ. Думаю, в итоге это будет сто тонн компромата (зачеркнуто), уникальные интереснейшие съемки и в целом фильм — бомба. Удачи нам :) #гончпродакшн

прочитал в ленте

что поэзия работает с тайной и чудом

что она должна вскрывать смыслы

нет, ничего, конечно, не должна

но поэзия работает с тайным и непонятным

не согласен

все вокруг нас 

включая самих нас

настолько страшно, жутко, тайно и

пугающе

непонятно

что лучше я буду говорить прямо

ибо моя попытка понимания —

единственная иллюзия логики

единственный островок иллюзии

что мир имеет логику а люди способны на иллюзии

шел сегодня по улице

а вокруг меня умирали люди

вот один поскользнулся, упал и умер

вот второй поперхнулся картофельной чипсой и умер

вот третий побежал и попал под машину

рядом упала женщина 

руки опали листьями резко увядшего растения

умерла от инфаркта

маленький мальчик врезался в стену и расколол кокос черепушки

прямо под ноги с девятого этажа вошел в асфальт, как в масло, старик

и сразу стал сырым

и в два раза меньше

хорошо не зашиб

вокруг все умирали

стремительно умирали

торопливо

как будто это был дождь из людей

а я думал, как хорошо, что мы так быстротечны

так внезапны и мгновенны

ничего не останется

все пройдет

все забудется

все сотрется

исчезнет

ничего не сохранится и в том

есть ирония

но есть и большая свобода

словно маньяк убийца

я ухожу с земли словно убийца

сбегаю с места преступления

зная, что не останется улик

не останется никаких следов

и меня не поймают

за кровожадное дело

леденящее кровь преступление

жуткое злодеяние —

жизнь на земле

я улыбаюсь и исчезаю, пряча улыбку

кривую, как нож

острую, как блеск

Непривычную вещь скажу, но мне кажется, что наиболее прогрессивные и инновационные процессы в обществе происходят где-то на рубежах ультрасовременной поэзи, да-да, такое очевидное и кустарное Сколково, и форм, и идей, и технологий. Грубо говоря, пик инноваций общественных идей и тематических трендов (которыми управляют т.н. трендсеттеры) находится как раз не в Сколково, а в поэтических и, как правило, онлайн журналах. Признаюсь, я долго врубался в современную инновативную поэзию, в свежие и малопонятные мне переводы европейской поэзии (2019 года), но когда пробил верхний слой своего непонимания, то все это инновативное, включая радикальные формы, ту же документальную поэзию (состоящую "из диктофонных записей, цитат из книг и рецензий, поисковых запросов, услышанных по ТВ или на улице реплик), мне показалось непривычно родным и близким. Я подумал, возможно, потому что я все равно остаюсь где-то в глубине души человеком из 90-х, где всегда был возможен максимально откровенный и свободный разговор на любую тематику, от лосин до кастетов, от любви до смерти, от тела до "куда летишь ты, Русь, а Ельцин сволочь", и в современном литературном контексте (где трендсеттерами являются поэты) ровно так же обнажены и раскалены темы принятия, границ, страхов, свободы, гендера, расизма, проч. То есть нынешнее стремление максимально раскрепостить и наконец решить до сих пор нетронутые темы консервативного постсовка очень, на мой взгляд, совпадает с тем, что происходило после общественного взрыва 90-х. 

Сидим с продюсером, пьем кофе, рассказывает мне между дела историю. Говорит, есть у него товарищ старинный, в Голливуде работает, американец, тоже продюсер. Недавно переезжал из кабинета в кабинет, разбирал бумаги. Шкафов очень много, ничего не выкидывал, архив. И вот, говорит ему американец, достаю из-за стеллажа залитый чаем и заляпанный пылью и доисторическим говном скрипт. Отгибаю титульный листок, читаю, а это присланный мне лично в руки сценарий — Матрицы.

Сидим, пьем кофе в тишине.

Я спрашиваю, как продюсера зовут, может я знаю, интересно же.

Мне отвечают, да не важно, не очень-то он известный.

Потому и неизвестный, говорю.

душа похожа на воздушный шарик

мягкий

но упругий

невесомый

шелестящий

и безобидно-добрый

наивный

душа похожа на лапку котенка

легкая

пушистая

с мягкими подушечками

ласково

и осторожно

будто проверяя

каждый день

касается стенок мира

Бунин описывает джунгли Цейлона. Такие описания вызывают у меня смешанные чувства. С одной стороны, абсолютное восхищение магией слова, поразительной точностью выхваченных образов и деталей — золотистые стрелы, радуги летящих попугаев, лаковый блеск лесов, толстогорлые хамелеоны, агатовые зерна муравьев и т.д., а с другой стороны, есть в описаниях Ивана Алексеевича что-то сюрреалистически жуткое, дикое и животное, потайная дверь в его "реализме", то есть как будто смотришь на роскошный узор персидского ковра, а видишь жуткую морду тайного скрытого смысла, который художник туда явно не закладывал. Такой привкус, такая магия, и почему мне кажется, что у Бунина и Лавкрафта много общего? 

"Раз прибежал он домой совсем не в урочное время: в самый жар полдня, когда золотыми стрелами снуют в лесах те лимонные птички, что называются солнечными, когда так весело и резко вскрикивают зеленые попугаи, срываясь с деревьев и радугой сверкая в пестроте лесов, в их тени и лаковом блеске, когда так сладко и тяжело пахнут в оградах старых буддийских вихар, крытых черепицей, сливочные цветы безлиственного жертвенного дерева, похожие на маленькие туберозы, такими яркими самоцветами переливаются толстогорлые хамелеоны, мелькая и по гладким, и по кольчатым, как хобот слона, стволам деревьев, так много реет и замирает на солнце огромных пышных бабочек и агатовым зерном кишат, текут горячие бурые холмики муравьев." 

#заметки

Вчерашняя истерика прошла, скрыл публикацию "для друзей", на самом деле ничего особенного не произошло. Бывает. Хотя это жестко, конечно, когда ты годами ждешь возможности, они открываются, но есть маленькое условие, которое ты не можешь выполнить. Физически не можешь. Нажать на эту кнопку. И ворота закрываются, ты ждал этого прохода несколько лет и вот нет его.

Но честь важнее. А жизнь коротка. А остаться в памяти  "человеком, который..." слишком просто, сколько хорошего ни делай. Слишком просто и опасно.

Но все равно жаль, потому что я многое умею и хорошо умею.

Тем более что я давно очень лояльный, очень терпимый и условий и принципов у меня минимум, я готов практически на все.

И я умею. И я могу. И готов. Жаль, жаль. Но и облегчение, что не пришлось переступать через себя. Я знаю, потом догнало бы и стало бы гораздо хуже. И уже ничего не исправишь.

Поэтому облегчение и свобода. 

В этом смысле я везучий человек. Мне всегда есть, чем заняться. Я не держусь за что-то одно. Мне интересно с собой. У меня всегда есть дело, которое я делаю, вещь, которая со мной, здесь и сейчас, личная и тайная. Я никогда не останавливаюсь и у меня всегда есть свое собственное независимое ни от чего и ни о кого дело.

Тема закрыта. Все ровно так, как должно быть. Я рад, что я не подвел самого себя, не оступился.

я бы хотел спросить вас

почему подлость в этом мире

очень живуча

и у нее так чисты и искренни глаза

как у многих моих знакомых

я бы хотел спросить

но это так скучно и не стоит

думать про подлости других

другой вопрос у меня

почему так хороши до сих пор и всю жизнь все песни, взятые покойным, но бесконечно вечным Балабановым в свои фильмы

Сплин 

песня Романс

когда я умру

вы знаете

чем можно меня воскресить

заклинанием:

привет

мы будем счастливы

теперь

и навсегда

каждый день пытаюсь заново жить

и вечером понимаю —

не получилось

пишу

а оно стирается

не понимаю

чего-то очень важного

очень нужного

как будто хочу увидеть воздух

чтобы начать им дышать

как будто всем смешно

кроме меня

не принимаю себя на веру

не признаю себя как независимое государство

не понимаю, не понимаю

причин катастрофы

кто-нибудь

дай мне сил

понять что-нибудь

вовлеченный в круговорот

в работу

в смену агрегатных состояний

человеческого вещества

я не против

я люблю

каждый день

до слез

но я мучительно

не понимаю

как будто я вижу древнего идола

каменную статую

стою перед ней и смотрю

и не понимаю, как ей молиться

что говорить

как просить

и почему идол мне не помогает

и в отчаяньи отхожу

от высокого зеркала